Глава 10
Вир сидел в своей каюте, глядя на стену, и думал о том, стоило ли ему оставаться на Вавилоне 5. Он провел бессонную ночь, размышляя над этим вопросом, но так и не приблизился к ответу.
Вир чувствовал, что вряд ли его можно назвать талантливым послом. Но даже будь он самым великим и ловким дипломатом в истории галактики… разве можно достичь чего-нибудь путного, если никто не хочет с ним разговаривать?
Он ощущал это все сильнее и сильнее, каждый раз, когда гулял по станции. Все, казалось, смотрели на него с откровенно не скрываемым презрением. Или пренебрежением. Или просто гневно.
Некогда Вавилон 5 казался ему очень страшным местом. Здесь за каждым углом скрывались тайны, и он всегда чувствовал себя беспомощным, наблюдая, как Лондо скатывался во тьму. Если бы тогда кто-нибудь сказал Виру о том, что он будет испытывать по тем временам ностальгию, он бы счел это безумием.
Но, несомненно, всё именно так и было. Какой бы сложной и ужасной ни была в то время его жизнь, обстоятельства которой привели к войне… и даже убийству… все-таки, это были старые добрые времена. По крайней мере, тогда он нравился людям. У него были друзья.
Вир определенно нравился Гарибальди, потому что тот никогда не подозревал его ни в каких преступлениях. Но теперь центавриане были постоянной проблемой, расой, которой нельзя доверять, расой себе на уме. Центавриане могли воткнуть тебе кинжал в спину, как только ты ослабишь бдительность. И Гарибальди, в обязанности которого входили предупреждение и нейтрализация всевозможных потенциальных проблем, касающихся безопасности всего Межзвездного Альянса, стал все время смотреть на Вира подозрительно.
Шеридан…
Вир считал Шеридана своим другом. Не очень близким, так как тот одновременно был командиром Вавилона 5, но все-таки это был друг. Вир мог ему довериться. Но истина заключалась в том, что Шеридан не осмеливался быть с ним дружелюбным, ведь это могло привести ко множеству неприятностей в отношениях с Альянсом. Вряд ли президенту нравилось такое положение: он был слишком яркой личностью, чтобы позволить общественному мнению сбить его с пути. Но Виру не хотелось, чтобы из-за него Шеридан попал в неловкое положение: ставки были слишком высоки, а Альянс слишком важен, чтобы пойти на риск и вызвать раздражение его членов просто из-за того, что он чувствовал себя одиноким.
Ленньер… пожалуй, из всех них Вир больше всего скучал по Ленньеру. Будучи простыми атташе, работая под началом своих почитаемых дипломатических начальников/учителей, они регулярно встречались, чтобы излить душу друг другу. Ленньер, вероятно, лучше всех понимал, через что пришлось пройти Виру.
Но минбарец вступил в ряды рейнджеров по совершенно непонятным для Вира причинам. Ленньер был таким религиозным, задумчивым, миролюбивым. Зачем ему понадобилось бродить по галактике с этими вояками? Когда Вир высказал это Лондо, тот на время задумался. Казалось, он перебирал в уме всё, что знал о Ленньере, выискивая хоть какие-нибудь зацепки. А потом ответил:
- Есть такая древняя земная организация - очень романтическая, - история которой может дать тебе ответ, если то, о чем я подозреваю, правда. Почитай про Французский Иностранный Легион.
Вир так и сделал. Но всё равно ничего не понял. Солдаты, которые вступали в эту строгую, даже жестокую организацию для того, чтобы забыть свое прошлое? В этом прошлом обычно были красивые, но недоступные женщины, которые разбили им сердце… так, по крайней мере, утверждала романтическая литература, на которую ссылался Лондо. Вир совершенно не представлял, как всё это может относиться к Ленньеру, о чем тут же и сказал, обратившись к Лондо. Тот просто пожал плечами и произнес:
- Да что я в этом понимаю? - и закрыл эту тему.
Лондо…
По Лондо он скучал. Вир скучал по их прошлым отношениям. Даже когда все шло плохо… он, по крайней мере, имел представление о том, что происходит. Теперь же Вир занимал этот пост, который теоретически должен был дать ему больше власти и влияния, и всё же он чувствовал смущение и беспомощность, которые стали еще сильнее, чем раньше. Лондо говорил ему о таинственном Реме Ланасе и императоре Кране, но Вир не представлял, что все это значит, и что с этим делать.
Рем Ланас, бездомный центаврианин, прячущийся где-то на Нижнем Уровне. Никаких записей о преступлениях, ничего. Мысль о путешествии по Нижнему Уровню была неприятна для Вира, и он старался как можно дольше это откладывать, пытаясь определить, есть ли хоть какой-нибудь конкретный повод для розыска этого парня. Лондо, казалось, на что-то намекал, но кто знает, что было у него на уме? Он выглядел таким переменчивым, таким напряженным. Вир уже не в первый раз задумывался о том, не случилось ли с Лондо что-то вроде нервного истощения? Эта мысль была неприятной, но она выглядела вполне здравым объяснением.
А император Кран? Зачем обсуждать давно умерших правителей?
- Император Кран, - вслух произнес Вир.
Зачем Лондо завел о нем разговор? И, кстати, что он там говорил?
Иногда можно согласиться с тем, что было верно, а что - неверно. И мы не желаем повторения ошибок. Ни с кем. Ни с кем, Вир. Ты слышишь меня?
Так что же произошло с императором Краном? Вир осознал, что не помнит всех подробностей. Его убили - это всё, что он знал. Это было заказное убийство. Но, опять же, подобная участь постигла многих императоров, так что Кран не был исключением.
Вир подошел к своему компьютеру и открыл исторические файлы. Он начал припоминать, что Кран отличался от других убитых императоров, тем, что в отличие от таких правителей, как Картажье, на самом деле не был плохим, у него были доброе сердце и благие идеи. Он намеревался объединить разрозненные дома Республики. Кран не стремился к личному обогащению или величию и думал о благе для всей Примы Центавра.
После просмотра некоторых основных фактов из жизни Крана, Вир начал читать об обстоятельствах его смерти.
Это было так глупо. Такая бессмысленная смерть. Кран был недоволен знатными домами Примы Центавра. Он чувствовал, что они теряют связь с простым народом. Дома же состояли, в основном, из высокопоставленных знатных центавриан, занимающих определенное положение в обществе. Относительно небольшой процент населения планеты обладал невероятно большим капиталом и имел доступ к мировым ресурсам. Кран чувствовал, что лучший способ напомнить этим семьям о том, в чем заключается их долг - это привести их к простому народу и "снова познакомить" их.
Прима Центавра, подобно многим другим мирам, имела свои темные и неприглядные стороны. Были такие места, где собирались бедняки, которым больше некуда было податься. Там они находили скудное пропитание, выпрашивая милостыню. И, как это всегда было в подобных случаях, те, кто оказывался наверху, знали о том, где живут те, кто внизу. Но живущие наверху просто научились отключать ту часть своего сознания, которое отвечало за жалость и сострадание по отношению к неимущим. "Они сами во всем виноваты", - таково было наиболее частое их оправдание, или: "Пусть этим занимается кто-то другой". И далее в том же духе.
Кран не хотел, чтобы так продолжалось дальше. Он вознамерился изменить мышление глав домов, как будто они были какими-то домашними животными, и тем самым вызвал их возмущение. Когда домашний любимец делает лужицу, вы его тыкаете в нее носом. Кран, образно говоря, хотел проделать то же самое с главами семей.
Он организовал так называемую "Великую Экспедицию". Кран собрал вместе всех предводителей Домов и повел эту процессию по самым неприглядным местам Примы Центавра. Он преследовал двойную цель: хотел напомнить им о том, что существуют те, кто отчаянно нуждается в помощи, и его присутствие также должно было стать символом надежды для всех тех, кто был слишком беден, чтобы претендовать на часть богатства планеты.
Он мечтал о создании единого патриотизма. Он хотел, чтобы Прима Центавра стала единым целым, чтобы к ней вернулось то величие, которым она всегда славилась раньше.
"Нельзя построить дворец на фундаменте из грязи, - писал он. - Грязь может подорвать фундамент величия".
Он искал единства. Искал - смешно сказать - союза. Вир не смог удержаться от грустной улыбки. Почему-то Кран напомнил ему Шеридана.
Таков был этот император, думающий о великолепии, о путях развития центаврианского общества. Если верить историческим записям, прочитанным Виром, "Великая Экспедиция" направилась в самые мрачные уголки Примы Центавра, и это было то еще зрелище. Самые богатые центавриане, увешанные драгоценностями, вероятно, чувствовали себя не в своей тарелке, впервые столкнувшись с нищетой и нуждой, с голодом и бесправием. Равнодушие к беднякам сделало их безразличными. А Лондо однажды сказал Виру, что равнодушие и безразличие представляют собой убийственное сочетание. Равнодушие можно исцелить образованием, от безразличия можно избавиться, если искать что-либо такое, отчего в жилах начинает быстрее бежать кровь, побуждая душу действовать. Но равнодушие и безразличие, слившись воедино, образуют почти непреодолимую стену.
Кран решил разрушить эту преграду, и "Великая Экспедиция" была первым этапом. Главы домов теперь были не в силах отвернуться от такой нищеты. Говорили, что некоторые были тронуты до слез.
Но все усилия пропали зря.
Его звали Тук Марот. Он родился нищим, вырос в нищете и всю свою жизнь видел богатство и величие центаврианской знати лишь издали. Он сидел в канаве, с ненавистью и завистью глядя на приближающуюся процессию. Позднее Марот сказал, что всё, что он видел - это солнце, сверкающее на расшитых золотом мундирах дворян. А император…
"Казалось, он светился, сиял, - говорил Марот, - как бы возвышаясь над теми, кто умирал в нищете ради того, чтобы у императора было все". Вероятно, сверкающий императорский крест, висевший на шее Крана, окончательно вывел Марота из себя.
Позднее он заявил, что действовал совершенно спонтанно, что не знал, почему так поступил. Существовало распространенное мнение о том, что им овладело временное помешательство, поэтому к его действиям стоило относиться более снисходительно.
Кран даже не заметил выстрела. Только что он улыбался, махал рукой, кивая. Вокруг было шумно и людно, возможно, он даже не услышал звука выстрела. Но в следующее мгновение он в изумлении уставился на обширное красное пятно, появившееся на груди. Его ноги подкосились, и ошеломленная охрана, не ожидавшая ничего подобного во время столь благотворительной миссии, подхватила его. Марот развернулся и удрал, скрывшись в городских трущобах. Крана быстро доставили в госпиталь, но было слишком поздно. Он умер в пути. Ходили слухи, что на самом деле он умер еще до того, как его подхватили гвардейцы.
Этот инцидент породил вспышку взаимных обвинений, включая одно особо бурное восстание, для подавления которого знать выслала войска на штурм беднейших кварталов города, требуя выдачи убийцы, требуя правосудия. Главным же поводом стала возможность наказать всех бедняков за действия одного из них. Поступая так, власти освободили себя от обязанности помогать нуждающимся. Выгорел целый район города, прежде чем Марота, изгнанного убитой горем матерью, удалось схватить.
Бедная женщина покончила с собой, разрезав живот, некогда выносивший дитя, совершившее потом столь гнусное деяние.
Но история писалась сильными мира сего. Влиятельными политиками, которые штурмовали кварталы бедняков и потом пытались оправдать свои действия. Так что позднее историки рисовали Крана как глупца, недостойного своего положения. Бедняки, решили они, сами навлекли на себя подобную кару и заслужили всё, что с ними случилось. И любого правителя, симпатизирующего им, постигнет такая же участь.
Вир перестал читать и уныло покачал головой. Бедный Лондо! По-видимому, император хотел сказать Виру о том, что он, Лондо, обречен на неудачу. Что история назовет его глупцом.
Или хуже, Лондо беспокоился о том, что может погибнуть от рук какого-нибудь безумца. Или…
Или…
- Какой же я идиот! - воскликнул Вир, вскочив на ноги так резко, что ударился коленом о край стола.
Он даже не почувствовал боли, лихорадочно размышляя, пытаясь сообразить, что надо делать. Потом Вир быстро побежал к шкафу и отыскал там свою старую одежду. Это не составило труда. Хотя Вир за последнее время сильно похудел, он по-прежнему хранил свои старые вещи, ибо не привык всё выбрасывать. Всегда может случиться так, что он снова потолстеет, и тогда у него будет что надеть.
Он извлек из шкафа один из своих старых костюмов: рубашку, жилет и брюки, плохо сочетающиеся друг с другом, - и быстро переоделся. Неудачное сочетание, и то, что они свободно болтались на нем, гармонировало с их поношенным видом.
Он вернулся к терминалу и торопливо распечатал фотографию. Потом достал свой плащ. Вир редко его носил: это был подарок матери, смысл которого он так и не понял. Этот плащ годился на все случаи жизни, у него даже был капюшон, но какие изменения погоды могли произойти на космической станции? Вряд ли там могли идти дожди.
Тем не менее, Вир надел его, как будто собирался гулять под грозой, и натянул на голову капюшон, чтобы скрыть лицо. В таком виде он направился на Нижний Уровень, надеясь, что еще не опоздал.
Одна только мысль о путешествии на Нижний Уровень была для Вира мучительной, но он понимал, что иного пути у него нет. Он снова взвесил все "за" и "против", но, к сожалению, это был единственный вариант.
Сначала он почувствовал запах. На Нижнем Уровне атмосферные фильтры не были такими хорошими, как в других частях станции. В некоторой степени, это было объяснимо. Разработчики станции никогда не предполагали, что кто-то будет жить в служебных коридорах и складских помещениях, образующих Нижний Уровень, следовательно, они не предусматривали такого уровня вентиляции и такого же количества вентиляционных шахт, как в положенных местах. Если прибавить к этому отсутствие каких-либо санитарных удобств, то все это делало Нижний Уровень тем местом, которое стоило, по возможности, избегать.
По крайней мере, здесь на Вира никто не обращал внимания. В этом смысле находиться в этом месте было гораздо приятнее, чем наверху. Если кто-то и смотрел на него, то лишь для того, чтобы выяснить, не представляет ли он опасности. В таких случаях Вир выглядывал из-под капюшона и болезненно улыбался, показывая, что не замышляет ничего дурного. После такого молчаливого общения прохожие обычно шли дальше по своим делам.
Вир сжимал в руке распечатанную фотографию. Это было последнее изображение Рема Ланаса. Вир так часто смотрел на него, что, казалось, запомнил навеки каждую черточку на его лице.
Пытаясь обнаружить объект своих поисков, он рассматривал толпу, постоянно бродившую вокруг. Вряд ли ему стоило это делать, но он не видел иного выхода. Вир старался не привлекать к себе лишнего внимания, и это не составляло особого труда. Казалось, никому не было до него дела… как, впрочем, и до всего остального.
Он грустно смотрел на разнообразные палатки и хижины, беспорядочно расположенные по всему Нижнему Уровню. Он видел каких-то людей, суд по всему, семью, собравшихся вокруг костра и готовивших что-то похожее на червей. От одного вида такой еды Вира начало подташнивать. Это помогло ему по достоинству оценить свою жизнь. Здесь его личные проблемы казались такими жалкими. Ну и что, что представители Альянса косились на него? Косились на него! И это была его самая серьезная проблема! По крайней мере, он был сыт, одет, и у него была крыша над головой. У него были все удобства, и ему не нужно было все время чего-то опасаться. Но дружеское общение было всего лишь маленькой частью из того, в чем нуждались эти несчастные.
Он потратил несколько часов на поиски, даже осмелившись спросить нескольких прохожих о том, не видели ли они Рема Ланаса, показывая им фотографию, дабы освежить их память. В большинстве случаев ответом ему был озадаченный взгляд. Возможно, они не знали, хотя, скорей всего, им было на это наплевать. Во-первых, им не было дела до Рема Ланаса. Во-вторых, этот странный центаврианин, расспрашивающий окружающих, явно был пришлым, невзирая на его ветхую одежду. Возможно, он даже действовал под прикрытием какой-либо организации. Так зачем с ним сотрудничать? Пусть, в конце концов, ему помогают другие.
Это было естественно, и Вир мог легко это понять. Возможно, он был бы более снисходителен к этому, если бы от этого не зависела жизнь.
Если, конечно, предположить, что он был прав, а не просто выдумал все это, неправильно истолковав туманные намеки Лондо.
И тут Вир услышал шум.
Звук доносился издалека. Гул голосов, некоторые из которых пытались говорить одновременно, но один был громче остальных. В то время как одни говорили возбужденно, этот властный голос звучал твердо и звучно. Вир знал этот голос так же хорошо, как и свой собственный или голос Лондо. Это был Шеридан.
Процессия приближалась. Тот самый новый проект, о котором говорил президент…
Вир огляделся, пытаясь увидеть хоть какой-нибудь признак пребывания Рема Ланаса. Ничего. Возможно, он упустил его, или Рем Ланас проскользнул мимо по какому-нибудь другому пути.
Пока он стоял здесь, обитатели Нижнего Уровня начали недоуменно переглядываться, не представляя, что значит вся эта кутерьма. По-видимому, некоторые из них подумали, что это очередная облава, устроенная службой безопасности. Но, на сей раз, не было слышно шума потасовок или предупредительных выстрелов из PPG. Все выглядело вполне мирно.
Несколько прохожих разбежались в разные стороны. Возможно, среди них был Рем Ланас, предположил Вир. Он почувствовал, что все идет не так, как надо. Все-таки следовало бы обратиться к охранникам. Он должен был рассказать о своих проблемах еще кому-нибудь.
Вир повернулся было по направлению…
… и заметил краем глаза вспышку света.
На мгновение он растерялся. Вир не был уверен в том, где была эта вспышка и чем она была вызвана. Все, что он знал - это то, что она привлекала его внимание к другому коридору, который он ранее не замечал. А потом он ахнул в изумлении, не в силах поверить в свою удачу.
Там стоял Рем Ланас. Он был примерно одного роста с Виром, но худее, с более длинными руками и узкими плечами. Вир был ошеломлен. Несмотря на то, что он помнил описание Рема Ланаса, он все же посмотрел на фотографию. Ланас выглядел более потрепанным, чем на фото, но это определенно был он.
Центаврианин стоял в узком проходе, опираясь рукой о стену, выглядывая из-за угла главного коридора. Очевидно, он к чему-то прислушивался. Ланас прислушивался и выглядывал из-за угла так часто, как будто пытался определить, насколько быстро двигаются Шеридан и его спутники.
И тут в дальнем конце коридора Вир увидел президента и остальных членов процессии. Ланас стоял так, что, сделав всего несколько шагов, мог с легкостью преградить путь группе. Шеридан и его спутники были окружены охранниками во главе с Заком. Вир видел, как Зак рассматривает толпу, пристально изучая каждого, кто приближался к ним, глядя на их руки…
Их руки. Ну, конечно. Чтобы увидеть, нет ли в них оружия.
Вир сделал то же самое и посмотрел на Ланаса. В его руках ничего не было. Кажется, он был безоружен. Тем не менее, в нем было что-то такое, будто кричавшее об опасности. Так быстро и незаметно, как мог, Вир начал проталкиваться к нему.
Это не представляло особого труда: Ланас ни на что не обращал внимания. Казалось, его беспокоило что-то другое.
"Дайте мне пройти, - мысленно молил Вир. - Да пропустите же меня!"
Трудность заключалась в том, что у него не было ничего конкретного, ничего, чем бы он мог обосновать свои действия. Но каким-то образом он почувствовал, что нужно торопиться, как будто его подталкивала некая сила. Он уже не в первый раз ощущал такое. Правда, раньше рядом с ним всегда был Лондо, который, если можно так выразиться, правил кораблем. Сейчас же ситуация зависело от Вира… если предположить, что он всё понял правильно. Могло случиться и так, что это было просто плодом его возбужденного воображения.
Он подбирался все ближе и ближе, а Рем до сих пор не заметил его. Теперь Вир мог ясно видеть глаза Ланаса и то, что он там узрел, его напугало. Складывалось впечатление, что Ланас был не в себе. Его глаза были широко распахнуты, но ничего не выражали, как будто его тело было просто оболочкой, одеждой, подобной плащу. Ловкое тело центаврианина застыло, он был похож на крупного хищника, готового к броску. Или на ловушку, которая вот-вот захлопнется.
И его горло…
Взгляд Вира мгновенно сосредоточился на горле Рема Ланаса, потому что - невероятно! - оно, казалось, шевелилось само по себе. Мягко и ритмично пульсировало. Вир не знал, отчего это могло быть.
Шеридан все еще был далеко, но с каждой секундой подходил все ближе… в то время как Вир все ближе подкрадывался к Рему.
Когда ему оставалось всего несколько шагов, Ланас заметил его.
Вир не знал, что именно привлекло внимание Рема. Возможно, его предупредило об опасности какое-то шестое чувство. Как бы там ни было, Ланас повернул голову, и его широко раскрытые пустые глаза сфокусировались на Вире. Его горло, казалось, стало пульсировать еще яростней.
Вир замер на месте. Он не знал, что делать. А потом в его голове возник отчаянный план действия, и он сделал единственное, что сумел придумать. Вир откинул капюшон, на его лице расплылась широкая улыбка, и он радостно закричал:
- Рем! Рем Ланас! Я так и знал, что это ты! Это я! Котто! Вир Котто! Как жизнь?
Ланас слегка склонил голову. Казалось, он пытался сосредоточиться на Вире.
- Только не говори, что ты не помнишь меня! - продолжал Вир. - После всех этих сумасшедших денечков, которые мы провели вместе! - говоря это, он приблизился к Рему еще на несколько шагов.
Но Шеридан и его спутники тоже приближались. Рем снова повернулся в сторону процессии и двинулся к ней. Вир шагнул ему наперерез, и Ланас, наконец-то, впервые сфокусировался на нем. В его глазах было нечто ужасное, нечто темное и жуткое, и Вир почти слышал голоса, кричавшие в его голове.
И горло больше не пульсировало. Оно… по нему пробегали волны.
В нем что-то было. Что-то двигалось в горле, и Ланас начал кашлять, из его гортани раздался хрип, а губы задрожали, как будто его тошнило.
Действуя совершенно инстинктивно, Вир прыгнул вперед. Рем отшатнулся, пытаясь увернуться, но его движения были медленными и неуклюжими. Вир врезался в него. Они упали, размахивая руками и ногами, и Вир обнаружил, что очутился прямо позади Рема, прижав его голову коленом. Автоматически Вир вцепился в его нижнюю челюсть, удерживая ее, в то время как Ланас продолжал извиваться под ним. Он схватил его крайне неловко, но это был, несомненно, весьма эффективный захват.
Рем отчаянно боролся, не произнося ни звука. Он не издал ни слова, ни крика о помощи. На дальнем конце коридора собрался народ, но все они повернулись к Виру и Рему спиной, наблюдая за приближающимся Шериданом. Двое зевак посмотрели в их сторону, но, по-видимому, решили, что это какое-то личное дело, в которое не стоит вмешиваться.
- Прекрати! Прекрати! - шипел Вир. Он не был особо сильным физически или агрессивным, как те, кто его сейчас окружал. Он не помнил, когда в последний раз дрался, и совершенно не знал боевых приемов, будучи неуверен в себе во время драки. Но сейчас его толкало чистое отчаяние, именно из этого он черпал силы и решительность, в которых так нуждался.
Потом Вир заметил нечто, проскользнувшее между губами Рема.
Ему едва удалось сдержать вопль ужаса. Это было тонкое и черное подобие щупальца, оно высунулось изо рта Ланаса, пытаясь выбраться на свободу. Пульсация в горле Рема прекратилась. Было ясно, что эта тварь пыталась покинуть его. Вир взмок от пота, стараясь не впасть в панику. В это время другое щупальце выскользнуло изо рта, несмотря на все усилия Вира. Он надавил изо всех сил, и зубы Рема лязгнули, откусив щупальца. Они упали на пол, извиваясь от боли, а потом замерли. Но тут голова Рема яростно задрожала: тварь, сидевшая внутри него, или билась в агонии, или просто отчаянно желала выйти. Вир повторил свои попытки, но его пальцы, липкие от пота, начали скользить.
Затем Вир понял, что Шеридан продолжает разговаривать, но его голос раздавался откуда-то позади них. Он прошел мимо, и процессия следовала за ним. Эта мысль, эта маленькая победа заставила Вира на мгновение ослабить хватку.
Этого оказалось достаточно. Ланас внезапно вырвался, освободив голову из захвата. Вир упал на спину, в его голове зазвенело, и из своего положения он увидел, что рот Рема широко раскрылся. Из него выскользнуло какое-то существо.
Оно было маленькое и черное, с щупальцами, покрытыми толстым слоем слизи. У него было ещё четыре действующие конечности, помимо двух откушенных. Сила, с которой существо вырвалось изо рта Рема, отбросила его к дальней стене коридора. Тварь на мгновение сжалась, пытаясь сориентироваться. Она была размером примерно с ладонь Вира.
Существо издало яростный вопль, но звука не было слышно. Вир услышал его крик в своей голове. Он моментально опешил оттого, что предстало его глазам, и беспомощно лежал на полу. Потом Вир охнул, увидев, что тварь скользит к его лицу на немыслимой скорости. Мельком он заметил нечто острое, появившееся на ее спине, и понял, что это, должно быть, какой-то вид жала. У него не было времени на то, чтобы увернуться, не было времени ни на что, ему оставалось только завопить от ужаса.
А потом он увидел черный ботинок.
Ботинок опустился, раздавив тварь в дюйме от лица Вира. Котто изумленно охнул, когда нога в ботинке дважды поднялась и опустилась, размазывая существо по полу. Когда нога отступила, на полу ничего не было, кроме черно-красной массы.